Итак, мы двинулись. Сначала с лыжами в руках вышли на просеку лесозаготовителей, ведущую вверх на Морской хребет. Примерно на середине подъёма сделали привал на завтрак, далее пошли на лыжах.

Первые шаги по нетроплёному рыхлому снегу показались лёгкими - иди да иди себе. Недолгое время я шёл впереди, до первого крутого угла подъёма. Просека кончилась, пошли просто в просветы меж деревьями.

При попытке взобраться на какой-то бугор обнаружил, что лыжи не держат, - скользят вниз, не давая сделать шаг. На этом тропёжка моя окончилась, пока я раздумывал, что делать, меня обошли более опытные и лёгкие на ногу товарищи. Продолжить движение я смог только по петле в сторону, придерживаясь за ближайшее дерево, затем шёл уже по готовой лыжне.
По данному случаю, поначалу решил, что десяти петель реп-шнура, которые я сделал на каждой лыже, как максимальное количество, которое позволяла длина шнуров, для моего веса маловато. Но позже научился обходиться и таким количеством.
Во-первых, Александр подсказал мне, что, шагая на наклонной поверхности, вверх или вниз неважно, надо притаптывать лыжей, как бы впечатывая её в снег. Это заметно усиливало сцепление. Во-вторых, через несколько дней Сергей перевязал мне те же верёвки другим способом: по обе стороны от опорной площадки под стопой ставятся двойные петли. Такая конструкция не только усиливала сцепление, но и хорошо работала на оголённом стланнике: двойная петля, цепляясь за ветку, не съезжала и позволяла уверенно переносить вес в эту точку.

С какого-то момента подъема слой снега стал заметно выше, скорость продвижения упала и решено было тропить по-очереди, оставляя рюкзаки. Я сделал вторую попытку участия в тропёжке, но столь же недолгую, как и первый раз. На высокое поднятие ног сгибатель одной из них ответил резкой судорогой, и я вынужден был отвернуть в сторону, дубася кулаком по мышце. Когда судорога ушла, догнал группу и некоторое время шёл последним, после чего Александр поручил мне подносить рюкзаки тропёжников.
Про эту схему продвижения мне рассказывали ранее. В условиях, когда пробивка трассы затруднена, группа организует челночные подноски рюкзаков за медленно продвигающейся головной частью колонны.
Я оставил свой рюкзак и вернулся за рюкзаком Петра, который в это время тропил первым. Рюкзак соответствовал росту хозяина, поясной ремень оказался на уровне моих бёдер и не застёгивался, а верхний клапан возвышался высоко над головой. Сражаясь с болтающимся за спиной рюкзаком, я умудрился даже упасть пару раз, проходя вполне ровные места трассы.

По первому дню, с учётом адаптации, команда на остановку для обустройства ночлега была отдана рано, кажется, в пол-второго. К этому времени мы поднялись на хребет и прошли некоторое время по относительно ровной и открытой снежной поверхности.

Планировали идти дольше, но впереди замаячил спуск в ложбину с последующим подъёмом на весьма крутую поросшую лесом сопку. Ломиться туда сразу означало обустройство стоянки в полной темноте и в напрочь вымотанном состоянии.

Андрей с Петей отправились вперёд налегке с намерением протропить завтрашний путь наверх. Остальные спокойно обустроили лагерь, и получили возможность полюбоваться местом стоянки и сфотографировать окружающие красоты.

Неподалёку встречались открытые полянки, невысокая растительность которых, будучи покрыта снежными куполами, представляла собой своеобразную выставку абстрактных статуэток.

А это вообще инопланетянин какой-то!

Рядом с местом нашей первой стоянки, практически, нависая над нами куполом, стояла группа сосен, создающих отсветами лежащего на ветвях снега удивительный пейзаж.

Вечером же, лучи закатного солнца окрасили кроны в багровые цвета, создав совершенно сюрреалистичную картину. Это было уникальное сочетание места, деревьев и направления на солнце, поскольку нигде далее мы такого не видели.

Сопка, цель нашего завтрашнего пути, также светилась скрасна, создавая впечатление летних зарослей цветущего багульника среди белоснежной зимы.

Возвращаясь от красот природы к технологиям, надо сразу сказать, что часть моего утреннего одеяния не выдержала проверки. К окончанию подъёма всё одеяние выше пояса, от термомайки до анораки, было насквозь мокрым. Сменил верх из запасов: майка, шерстяная рубашка, вторая флисовка, шарф. Ну, шубы сверху одевают все при остановках, тем более, на стоянках. На просушку одежды ушёл весь вечер и часть ночи. Хуже всего сох жилет,- провисев ночь под куполом палатки остался слегка сыроватым.
В итоге:
- На ход одевались термомайка с аноракой, тепло становилось с первого десятка шагов под рюкзаком. Для защиты шеи дополнительно одевалась широкая полоска из флиса, сшитая кольцом. По ширине она могла складываться вдвое, в разложенном состоянии её ширины хватало от низа шеи до глаз. Она держала тепло сверху, радикулитный пояс не давал холоду забираться снизу;
- Запасное нижнее бельё, шерстяная рубашка, жилет и шарф больше не использовались. Также оказались лишними взятые с собой запасные анорака и лыжные штаны, широкий плед, пара тонких носков, пошитые наверх лыжных капроновые штаны (для дополнительной защиты от ветра), покупной эластичный шлем-маска.

Возможно, при более сильных морозах и ветре понадобились бы шерстяное трико, капроновые штаны, шлем, шарф и рубашка. Остальное, скорее всего, можно было не брать. С погодой нам повезло, да и близость Байкала играла существенную роль. Первые два дня было -9 днём, -14 ночью. Затем стало постепенно холодать, но самый край составил -15 днём и -20 ночью, почти без ветра.

От переодевания после движения отказался вообще.
Александр декларировал подход, согласно которому, в условиях ограниченных возможностей для просушки в зимнем походе максимальное количество вещей должно просыхать прямо на теле. Это стало реальным при минимуме одежды для движения. При стоянке, прямо поверх всего, одевал флисовку или две, сверху шубу. Они не давали охладиться сырым термомайке и анораке, и, к моменту раздевания в палатке, те, практически, не требовали вывешивания на просушку.

Просушка у костра зимой неудобна, и времени на неё нет. Всё сушится в протопленной палатке. Палатка наша была самодельной, из двух слоёв капрона, ставилась на центральный кол, растягиваясь большим числом верёвок в многоугольник по основанию. В одном из сегментов, составляющих крышу, сделано отверстие под печную трубу, окаймлённое жестью. На верхушку кола одевалась половинка пластиковой бутылки, чтобы кол не порвал капрон. В дополнение имелись верхний небольшой тент для защиты спальной части от снегопада, тенты на пол. Самодельная печка из нержавейки была сконструирована так, чтобы звенья разборной трубы целиком помещались внутрь при транспортировке. Туда же укладывались ножки печки, представляющие собой обычные дюралевые уголки, прикрепляющиеся при сборке болтами. Внутри печки был приварен только один дополнительный лист сверху, образующий колено дымохода, нижнего зольника не было, забор воздуха шёл в отверстия под дверцей, а чистилась она вытряхиванием при разборке. Поскольку её основное назначение - быть собранной на одну ночь,- это самый оптимальный по весу вариант.

Соответственно, последовательность установки палатки:
- расчищается от снега место, либо, при невозможности этого, снег максимально притаптывается лыжами, затем подмерзает;
- на спальную часть площади укладывается лапник (для быстрого сбора лапника удобно иметь с собой мешки);
- вырубается кол, натягивается палатка, натягивается верхний тент;
- нижний край палатки присыпается снегом;
- на лапник укладывается нижний тент;
- устанавливается печь, затапливается.
Буквально через 10-15 минут в палатке тепло. Можно стелить на тент кариматы, сверху - спальники. Александр рекомендует брать дополнительно к целому каримату ещё четвертинку коврика под спину,- в морозы существенно.
Самое тёплое место в палатке, если не прижиматься к раскалённой печке,- под куполом. Самое холодное - пол, особенно периметр. Поэтому спящие располагаются головой к стенке, ногами к печи, впрочем, голова в жаре - это на любителя.

Таким образом, для развешивания промокших вещей есть только кол, на всех один. Желательно для этих целей вырубать его сучковатым. Кроме того, в первый же вечер я обнаружил у Александра ещё один способ подвешивания лёгких вещей, которым впоследствии пользовался весь поход. В швы соединения сегментов крыши, усиленные киперной лентой, втыкаются английские булавки (их была взята целая банка). На булавки подвешиваются все лёгкие и недлинные вещи, не мешающие перемещению - рукавицы, носки, шапки, "руки", "шеи" и т.п. На долю кола, таким образом, остаётся длинная одежда. Самошив, благодаря разъятию на слои, высыхает довольно быстро.

Обувь приходится сушить, разложив на дрова вокруг печки. Причём, близко не приткнёшь - гореть будет, я так подпалил в первый же вечер шерстяные перчатки, это была моя вторая "убыль" в этом походе. Чуть дальше к стенке - уже холодно, всё тепло уходит вверх. Со стороны центрального кола, в проходе между спальной частью и печкой, практически, нет места. Поэтому обувь, отсырев внутри через несколько дней похода, рискует остаться сырой до конца.

У Александра есть метод просушки обуви, который он рекомендовал мне ещё в летнем походе для резиновых сапог: вечером одеваются сухие носки или портянки, в них ходится некоторое время, потом они меняются и просушиваются. Так из обуви удаляется влага "контактным" способом.

На ночь организуется дежурство для поддержания печи. Ночная температура в палатке зависит не только от забортной, но и качества дров и частоты закладки.
Дрова на первых двух стоянках были хороши, а первую ночь мы топили даже слишком часто,- я спал раздетым поверх спальника.

Первая ночь показала, что заснуть в условиях храпящих вокруг мужиков довольно проблематично для меня даже с устатку. Ближайших храпунов приноровился толкать в бок, при этом храп прекращается. Со мной поступали аналогично.